Очень часто я читаю и рецензирую мегапрофессиональные статьи, с идеальным индексом цитирования, которые в полной мере отражают суть вопроса, но часто завораживают читателя терминами, «танцуют» в методологии и являются по сути идеальными научными статьями. Но не отвечают на самый главный вопрос практикующего специалиста:
А делать то что?
Вот этот вопрос «Что делать?» является краеугольным камнем практической эстетической медицины. У нас есть ряд проблем, которые почти неразрешимы, и от нас – врачей – ждут чудес. Возможны ли они? Правомерны ли чудеса в медицине? Все эти вопросы задала я себе и коллегам.
Но я решила не пытаться охватить бесконечность, а сделала это на примере простого, но сложного вопроса малярных мешков. Что делать, а самое главное, что не надо делать. В этом смысл статьи.
Наука ответить на этот вопрос пока не может.
Здесь гораздо больше места для дискуссий.
Обратимся к истории.
Малярная эдема – это подушка треугольной формы, сформированная из плотного подкожного жира.
Это состояние с анатомической точки зрения было подробно проанализировано в работе Pessa, Garza 1997. Используя краситель и гистологическое исследование, авторы установили, что эдема – это лицевое образование нижнего века и скулы, которое они назвали малярным септумом. Он начинается от орбитального края надкостницы в области arcus marginalis superiorly, углубляется в кожу скулы на 2,5–3 см книзу латеральной глазной щели (lateral canthus). Септум разделяет суборбикулярный жир на супериорный и инфериорный компоненты.
Инфериорный компонент сливается со скуловым жиром, в то время как супериорный относится к малярным выпуклостям.
По мнению авторов, малярный септум является относительно непроницаемым барьером, который позволяет отеку ткани и гемоглобину аккумулироваться супериорально, и таким образом определяет нижнюю границу анатомических образований, таких как скуловой отек, скуловой бугор, фестон и периорбитальный экхимоз. Обычно эдема формируется в носогубно-скуловой области. Жир прикрепляется к коже и поддерживается несколькими фиброзными перегородками, которые располагаются в поверхностной мышечно-апоневротической системе (SMAS) и далее проходят в дерму. Потеря эластичности кожи и ослабление этих перегородок, а также потеря объема в области медиального скулового жира приводят к опусканию кожи вниз и вперед и сползанию жировой подушки в носогубную область.
В результате происходит углубление носогубных складок, проваливание щек и потеря выраженности скуловых возвышений. Нижнее веко удлиняется, растягивая мышцу orbicularis oculi, происходит формирование слезной борозды и V-образных деформаций вдоль верхней челюсти и скуловой кости. Отдельные жировые карманы становятся различимы как четко оформленные образования, отсутствующие на молодом лице.
Именно коррекция этой области, как никакая другая, способна вернуть лицу молодой вид.
Итак, мы знаем о малярном септуме то, что мы о нем плохо знаем. Великие умы спорят, а нам – практикующим специалистам – остается вопрос «Что делать?» Не найдя ответа, я решила спросить врачей своей клиники. Мнения сильно разделились.
Задачей этой статьи не является научить вас как? Основная цель – задать вопросы практикующим специалистам и высветить максимально опасные методики. Пойдем от простого к сложному.
Методика, известная столетиями. Даже не стану углубляться в суть метода, он всем практикующим понятен и известен.
Для нас это Venus Freeze, для чистоты эксперимента мы использовали монопроцедуры.
В нашей клинике это Venus Viva.
Это идеальный камуфляж. Например, моя мама – доктор наук и заведующая кафедрой, всегда раз за разом выбирает камуфляж гиалуроновой кислотой. Почему? Нужно всегда быть социально активной. Доктор нашей клиники Анна Александровна Дюхова для чистоты эксперимента предоставила результаты своих работ, где нет другой коррекции, кроме средней трети, и сделана маскировка малярных отеков (festoons).
Мы бьемся за то, чтобы фото пациентов были сделаны не сразу после процедуры, когда есть инъекционный отек, а через пару недель. На этих фотографиях этот принцип сохранен.
Некоторые косметологи, побывав на мастер-классах пластических хирургов, почему-то решили, что уколы «Дипроспана» в малярные мешки – это панацея, о которой никто не знает, и только им открылось сакральное знание.
Комментирует Нино Константиновна Кобаладзе, заведующий отделением пластической хирургии «МедКлиник» (Санкт-Петербург), член Европейской медицинской лазерной ассоциации, член Международной ассоциации лазерной медицины и хирургии, член Американской академии антивозрастной медицины:
73224
Комментарии